Причастие мёртвых - Страница 62

Он не знал, что делать с трупами. У него не было времени на то, чтоб спрятать их, не было возможности спрятать их, и солнце вставало, а на выстрелы вот-вот должны были сбежаться стражники.

Он не знал, что делать. Просто. Не знал. Не с трупами — вообще со всем. И оказаться в мире, где небо белое и никогда не бывает солнца, показалось вдруг не таким уж плохим исходом.

потерять звезду — найти звезду –
опять потерять — подхватить простуду...
кричать кому-то там в темноту:
забери
меня
отсюда.
забери, нету сил.
и зажмурить глаза,
опустить крыла,
распустить кулаки,
молчат отказавшие тормоза.
крошатся истершиеся мелки.
написать на доске — туда в темноту:
забери, забери, помилуй уже!
и если бы богу, черту — а тут
всего лишь другому такому же.
ты бессилен и нем —
он такой же как ты.
ты привык через не называть мечты
и валить туда всю силу и страсть:
не сгореть, не истлеть, не пропасть, не пропасть...
а мелок осыпается — не успеешь охнуть –
остается простое: не сдохнуть.

Глава 11

О том, как в предрассветный час луна, что словно сталь, бела,

На тонком лезвии меча цветком полночным расцвела.

Fionna Argentis

Дом доктора Шермана — стеклянный многогранник, при виде которого бросило бы в дрожь любого вампира, — стоял на холме над озером, открытый всем ветрам и солнцу. Погода в этих краях ясными днями радовала не часто, но даже сейчас, ненастной ночью, смотреть на ярко освещенный, прозрачный дом было не по себе. Слишком легко представить, как солнце заливает его светом, не оставляя ни одного уголка, чтоб укрыться. Если, однако же, отвлечься о мыслей о солнце, то дом мог даже показаться красивым. На фоне темных холмов он сверкал, как драгоценный камень на бархате, видимый издалека, притягивающий взгляд. Непонятно, правда, было, как же Хасан не увидел его, пока Эшива не показала, куда смотреть.

Иди речь об убежище вампиров, он решил бы, что дом укрыт «туманом». Сложно представить себе вампира, который ночи напролет будет сидеть в убежище и удерживать действующий дайн, но те, кто способен использовать «туман», обычно немолоды. У них свои причуды. А вот как прятал дом доктор Шерман?

По мере приближения особняк, все так же сверкал, был все так же прозрачен, и все очевиднее становилось, что это оптическая иллюзия. Дом, состоявший из одних только окон, похожий на ограненный драгоценный камень, прозрачен был ровно насколько же, насколько прозрачен бриллиант. Вроде бы, опусти его в воду, и он потеряется, будто растворится. А попробуй разглядеть, что у него внутри! Не увидишь ничего, кроме света. Но с этим эффектом все было понятно: специальные стекла в окнах, правильное их размещение относительно друг друга и источников света, форма дома и даже его расположение — все играло роль. С «туманом» же, с тем, что так походило на «туман», никакой ясности не появилось.

Заноза должен был влюбиться в этот дом. С его страстью выяснять, как что устроено, как работает, как включается и выключается и может ли он сам сделать такое же, «туман», который не «туман», наверняка, занимал все его мысли. По крайней мере, вплоть до момента, пока доктор Шерман не показал ему телепортер или еще какое-нибудь изобретение, такое же нереальное и непонятное.

— Он разобрался, как Шерман прячет свой дом? — спросил Хасан у Эшивы, не уточняя, кто «он», потому что и так понятно.

— Он голову об это сломал, — откликнулась индианка с заднего сиденья, — наверное, разобрался. Хасан, дорогой, они с доком говорили о стольких скучных вещах, что где-то там мог не только дом потеряться, а все озеро с холмами в придачу. Но ты же знаешь Занозу, если бы он не понял, как док это делает, он доставал бы этим и тебя, и меня. Пока, все-таки, не понял бы.

Доктор оказался моложе, чем представлял Хасан по рассказам. Едва за тридцать. В прежние времена вообще не возраст для ученого и изобретателя. В нынешние, суетные и торопливые, самый, пожалуй, подходящий, чтобы действовать и чего-то добиваться. Жизненного опыта, подсказывающего, что нужно быть осторожнее, что любой может ошибиться, пока еще нет, а амбиций уже как у сорокалетних.

Осторожности Шерману точно не хватало. Мало того, что он впустил в дом вампиров, а на Блэкинга отреагировал только изумленным, и даже не обидным, хоть и не вежливым: «оу!», он еще и захотел увидеть ритуал вызова духов, предложив воспользоваться для этого той частью своей мастерской, где проводил испытания. И если то, что вампира удержит порог жилого дома, было не более чем суеверием, (а Заноза — вечным исключением из правил), то духи, вызванные прямо в доме могли стать по-настоящему опасны. Потом. Когда заклинатель будет уже далеко.

Блэкинг изложил доктору свои соображения насчет опасности духов, но вместо ожидаемого предложения провести ритуал в другом месте, услышал удовлетворенное:

— Значит, у меня будет возможность посмотреть на них в естественных условиях. Без дрессировщика.

Позже он объяснил, что дом напичкан датчиками, измерительными приборами, еще какими-то устройствами, в том числе и такими, которые следят за духами и призраками. Хорошо хоть никаких демонолокаторов не было. Или Шерман о них не сказал. В перспективе доктор планировал научиться выходить на Межу и в Лаэр с помощью аппаратных средств, а в самой далекой перспективе хотел, чтобы выходы на Межу, в Лаэр или на Серые пути стали доступны всем.

Хасан и не знал, что современная наука продвинулась так далеко. Зато Хасан понял, почему Шерман не патентует свои изобретения. Доктор хоть и был ученым, не был идеалистом. Если люди смогут путешествовать по той стороне, это сильно сократит время поездок, и океан перестанет быть препятствием. А, стало быть, все авиа и железнодорожные компании приложат максимум усилий к тому, чтобы идеи доктора Шермана умерли, не родившись. Желательно, вместе с ним. Остальные изобретения, уже ставшие реальностью, имело смысл сохранять в секрете из тех же соображений безопасности.